Бонус 10 000 грн Отстраненный от футбола президент УЕФА Мишель Платини, дал интервью L’Equipe, в котором рассказал о последних событиях в своей жизни.
— Что вы пережили за эти последние недели?
— Я — в порядке, не беспокойтесь. В жизни у меня было много испытаний, да каждый матч — испытание. Вот только сейчас моя судьба уже не в моих руках. Не знаю, что будет. Я никогда так много не работал как в эти последние три месяца, время пролетело незаметно. Но в принципе жил нормально. Ведь все относительно. Когда узнаешь, что произошло в Баталкане (в этом концертном зале 13 ноября террористы расстреляли 112 заложников — ред.), ФИФА и все эти проблемы кажутся такой ерундой. Труднее пришлось скорее не мне, а моим родным — очень переживают за меня, за то, что со мной происходят такие несправедливости. Ведь в этом деле все шито белыми нитками, но такую шумиху раздули — вот и результат. Но ничего, прорвемся. Уже лет сорок, слышу, что я такой сякой. Когда забивал, когда мазал, когда был лидером сборной Франции… Хотя говорили и хорошее. Всегда кто-то тебя любит, кто-то ненавидит. Мои недруги сейчас рады, что мне сейчас достается по полной. Но я уже не мальчик, мне шестьдесят, я тертый калач.
— В сентябре, когда в Цюрих прилетела следственная бригада, поняли, что над вами сгущаются тучи?
— Нет, я думал, приехали просто спросить что-то про Катар и Россию. Я не сделал ничего плохого, так чего паниковать!
— Вы отлучены от футбола на восемь лет комитетом ФИФА по этике. Будете обращаться в апелляционный совет?
— Сначала надо дождаться мотивировки обвинения, а потом будем действовать, может быть, обращусь в спортивный арбитражный суд. Есть ведь определенная процедура, которую надо соблюдать. Так что ждем, ждем, ждем… Комитету по этике пока было не до мотивировок — Рождественские праздники. Но они с самого начала затягивают дело. В спорте вообще довольно медленно все расследуют, но в нашем случае им было очень важно тянуть до 26 января (последний день, когда можно выставить кандидатуру на выборы президента ФИФА — ред.).
— Будете баллотироваться на пост президента ФИФА?
— Нет. Я снимаю свою кандидатуру. У меня нет ни времени, ни возможностей встречаться с избирателями, оппонировать другим кандидатам. Сосредоточусь на защите от этих обвинений, хотя там уже нет ни коррупции, ни фальсификаций, вообще ничего нет…
— За полгода превратиться из главного кандидата в президенты ФИФА в человека, отлученного от футбола…
— Всю кашу заварил Блаттер, он хотел моей крови, был против того, чтобы я перешел в ФИФА. Он часто говорил, что я буду его последней жертвой, но пошел ко дну вместе со мной. Точно знаю, что они копали под меня.
— Не думаете, что снятие своей кандидатуры интерпретируют как признание вины в этом деле?
— Вы хотите, что бы я напомнил вам все эти обвинения? Первое. Блаттер мне должен деньги (бьет по столу ладонью). Второе. ФИФА решает, каким образом перечислить мне деньги. Третье. Господин Каттнер (финансовый директор — ред.) связывается со мной и говорит, как все они сделают. Четвертое. Я посылаю им счет-фактуру. Через десять дней мне перечисляют сумму. Я все декларирую для налоговиков. Я получил деньги, которые Блаттер был мне должен за работу в течение четырех лет. Я получил счет-фактуру. Я выполнил все, что ФИФА мне сказала сделать. Но возникает вопрос: почему все произошло спустя девять лет? Не знаю, это к ним вопрос.
— Но вам самому не показалось странным, что рассчитались с вами так поздно?
— Подождите! Я же договаривался не с кем-то, а с президентом ФИФА. Если бы я ничего не сделал, разве ФИФА со всеми своими юристами и финансистами перечислила бы мне деньги? К тому уже через пять лет «за давностью» они имели право вообще мне ничего не платить. Я могу только себя винить, что не ускорил это дело. Но ведь полностью доверился ФИФА и ее президенту.
— Не жалеете, что взяли эти деньги?
— Нет. Хотя, может быть, лучше было бы, если б они сказали: «Не можем вам заплатить, надо было вам раньше шевелиться». Вот почему мне все это кажется несправедливым — ФИФА ведь могла ничего не платить «за давностью»
— Но вы понимаете, что для всех это удивительный случай: человек получает 1,8 миллионов евро через девять лет после выполненной работы!
— Послушайте, есть люди, которые мне должны деньги уже лет тридцать. Но как только я потребую, они вернут долг. Ну, такой я человек, у меня есть принципы. Блаттер должен мне деньги? Тогда должен заплатить. Когда я должен кому-то, стараюсь вернуть деньги как можно быстрее. Но Блаттер — другой.
— В этой истории всех удивляет ваше легкомысленное отношение к деньгам…
— Не в деньгах счастье. Может быть, такое отношение к деньгам, потому что с семнадцати лет в этом плане не имею никаких проблем. Да, я знал, какая была зарплата у Жака Лямбера (президент организационного комитета Евро-2016 — ред.), потому что это я как генеральный директор организационного комитета ЧМ-98 ее выписывал. Сейчас я знаю, сколько получают директоры УЕФА. Но никогда я не знал, сколько получают мои партнеры по команде. Никогда! Это меня не интересовало. Знаю, сколько имею я, а в остальном, в финансовом плане — чайник.
— В этой истории с деньгами подозрительно то, что перечислили их вам аккурат накануне переизбрания Блаттера в 2011 году…
— Какие выборы! Он был единственным кандидатом. Мне говорят про 2011-й год, но я мог их получить и перед ЧМ-2014 или перед выборами в 2007-м. Выдумывают чего-то…
— Как думаете, кто за всем этим стоит?
— Понятия не имею. Когда мы с ним (с Блаттером — ред.) появлялись вместе, люди меня узнавали, а не его. У него всегда были сложные отношения с Платини, с Беккенбауэром. Он любит футболистов, но не любит оказываться в их тени.
— Вы хотели выставить свою кандидатуру на выборах президента ФИФА — не в этом ли причина?
— Вообще отношение в Цюрихе (там штаб-квартира ФИФА — ред.) к президенту УЕФА — будь то Мишель Платини или кто-то другой — весьма негативное. Впрочем, это взаимное.
— То есть ФИФА и окружение Блаттера могли быть против вашей кандидатуры?
— Большинство членов ФИФА были за мою кандидатуру, значит все дело в руководстве ФИФА — они напряглись.
— А чего они боялись?
— То, что я всех разгоню. Такое же отношение ко мне было и в УЕФА, когда я стал президентом в 2007-м. Если кто-то все это и задумал — скорее всего руководство ФИФА. Больше некому. Все, кто в ФИФА на выборных должностях, это дело игнорировали. Другое дело — аппарат. Администрация — большая сила.
— Насколько можно доверять комитету по этике?
— Ни на йоту! Эти пять человек решают вопросы жизни и смерти, могут кого-то отлучить от работы на восемь лет или пожизненно. С какой стати! Разве кто-то может запретить человеку работать! Ну, можно понять, если мне запретят появляться в ФИФА, но УЕФА то тут при чем! При чем тут чемпионат Европы! Кто может мне запретить поехать в Лион — открывать новый стадион! Ведь Жан-Мишель Ола (президент «Лиона» — ред.) уже прислал мне приглашение.
— Но вы же не присутствовали на жеребьевке групп Евро-2016?
— Это я добился для Франции Евро-2016. И мне теперь запрещают быть на жеребьевке. А скоро мне вообще запретят появляться где бы то ни было. Но что-нибудь придумаю. Я спросил у Жака Лямбера, не нужен ли ему волонтер, может быть, шофер — а что, я могу! Он сказал: не беспокойся, я тебе дам пригласительный билет. Сжалился! (Смеется.) Я послал письмо в ФИФА, спросил, что мне можно и что мне нельзя. Многие ведь хотят встретиться, поговорить с Мишелем Платини не как с президентом УЕФА, а как с бомбардиром чемпионатов Европы, бывшим капитаном сборной Франции. Жду от ФИФА ответа.
— А если с вас снимут санкции, вернетесь на работу в УЕФА президентом?
— Хороший вопрос, но сейчас не могу ничего сказать. Ничего не ясно.
— Вы говорите, что невиновны, тем не менее не хотите оправдываться. Но вся эта история может очень подмочить вашу блестящую репутацию…
— А что мне остается делать! СМИ распоясались вовсю, особенно в начале. Что только ни писали! О коррупции, о черной кассе, о фальсификации голосования… Как все это опровергать? Поэтому и молчал...
Но хочу заметить: я никогда особо не рвался в ФИФА. Только отставка Блаттера дала мне толчок. Но по мне лучше остаться в УЕФА, вот это — мое. ФИФА стала вынужденной необходимостью. Надо было, чтобы я повернул их лицом к футболу. Сейчас ни один из кандидатов в президенты не говорит о футболе. Да они его просто не знают и не понимают. Я колебался, выдвигать свою кандидату или нет. Но комитет по этике все решил за меня — спасибо ему за это!
— А чем могли бы заняться, если все-таки с вас не снимут дисквалификацию?
— Не знаю. Еще не думал об этом. Пока все мысли о том, чтобы исправить эту несправедливость. Я не боюсь за будущее меня. Доверимся небесам.
